|
Когда началась дедовщина в армии, и есть ли тот, про кого можно сказать «Вот этот тип! Он виноват! Он автор этого гнусного антиобщественного явления! Ату его!»
Молодой человек в юнкерской форме, на которого и направлен наш праведный гнев, немедленно бы открестился от любых обвинений. Он не понимает и не знает, что это за слово такое – «дедовщина», а значит, он ни в чем не виноват. Объясняем. Дедовщина – это неуставные отношения, когда старослужащие издеваются над новобранцами. И тут юнкер поймет, о чем речь. Это же ЦУК!
Что-что? Переспросим мы, и удостоимся презрительного взгляда будущего слуги отечества. Кто же в российской армии не знает о цуке! «Цук», в переводе с немецкого, – рывок поводьями во время верховой езды.
Из конюшни словечко «цук» и образовавшийся от него глагол «цукать» попал в казармы кавалерийского юнкерского училища, и стал обозначать современную дедовщину. В других училищах, – пехотных, артиллерийских и в самой императорской армии – издевательств старослужащих над новобранцами не было. Рукоприкладство, конечно, было, но в соответствии с уставом, то есть на законных основаниях. Например, провинившихся пороли розгами. А в Николаевском кавалерийском училище дедовщина расцветала пышным цветом. Старшекурсники, или как они себя называли, «корнеты», вовсю издевались над курсантами младших курсов. Их называли «зверями». К каждому «зверю» был прикреплен корнет. В обязанности старшего входило ознакомление новичка с традициями славной школы кавалерии. По этой самой традиции зверь должен был во всем беспрекословно подчиняться корнету. Случись плохое настроение у старшего юнкера, и запретит он уходить в отпуск первокурснику. Того в имении ждут матушка, батюшка, тетушки и дядюшки, варенье из крыжовника и флирт с кузинами, а тут… на тебе! И пишет, обливаясь слезами, юнкер письмо домой, выдумывая причину своего отсутствия. А правду сказать никак нельзя. Полная обструкция тогда со стороны товарищей выйдет. Корнет еще заставит два часа стоять с обнаженной шашкой по стойке смирно. Да еще будет все время смотреть, чтоб темляк на шашке не качался.
Это, конечно, наказание тяжелое, но не такое уж унизительное. Хуже, когда в сортире заставят отжиматься. Место это многолюдное, а ты, как дурак, подгоняемый корнетом под насмешки всего курса, – «упал-отжался, упал-отжался». Но и это еще не предел унижений. «Корнет» мог отдать такой приказ: «Молодой, ходите за мной и вопите белугой!» или заставит лаять собачкой, или же издавать иные отвратительные звуки.
Свободным временем новичка корнет распоряжался по своему усмотрению.
«Письмо домой пишешь, молодой? Отставить! Напиши-ка мне лучше сочинение на тему «Влияние луны на бараний хвост».
Все вокруг гогочут, и только маленький юнкер, тяжело вздохнув, принимается выполнять задание.
Когда по каким-то причинам юнкер из кавалерийского переводился в другое училища, он пытался привить традиции цука на новом месте. Хотя современники и говорили, что кавалеристы заразили цуком всю армию, все же дедовщина нигде больше не приживалась. Может быть потому, что в царской России было всего три кавалерийских училища – Петербургское, Тверское и Елизаветградское.
Историк Сергей Тутовлин, изучающий неуставные отношения в царской армии, так озадачился вопросом, почему дедовщина процветала только в кавалерийских училищах, что отправился за ответом в конноспортивную школу. Лошади нам дали ответ…
Лошадь все время испытывает ездока на прочность, пытаясь «взять» верх над ним. И в этой паре человек должен отстоять свое лидерство. Отношения с лошадью переносится в казарму.
И все-таки «цук» можно считать явлением ненасильственным, а скорее добровольно-принудительным. При поступлении в училище молодого человека прямо спрашивали, как желает он жить – «по славной ли училищной традиции» то есть с цуканьем, или по законному уставу». Если он выбирал второе, то юнкера называли его «красным», его бойкотировали и глубоко презирали. Но самым существенным было то, что такого «красного» по окончании училища никогда бы не принял в свою офицерскую среду ни один гвардейский полк.
Николаевское кавалерийское училище считалось привилегированным заведением. Юнкера были выходцами в основном из аристократических семей и в последствии входили в военную элиту государства. И образованность была дедовщине не помеха. Таким образом за почти столетнее существование училища через цуг прошли … тысяч человек.
А теперь назовем того, кого кавалеристы считают отцом-основателем цука, то есть дедовщины. Скажем прямо, трудно произнести его имя. Очень не хочется обзаводится врагами. Пусть за нас отдувается историк! Итак! Внимание! Вопрос! Кого можно считать основателем дедовщины? Не мы, а историк Сергей Тутовлин, сказал, что это… великий поэт Михаил Юрьевич Лермонтов!!!
Только не надо бросаться помидорами тухлыми яйцами! Просто Михаил Юрьевич Лермонтов был одним из первых воспитанников Николаевского кавалерийского училища. Он поступил туда в 1832 году, через десять лет после основания школы кавалеристов. А первые упоминания о цуге как раз и приходятся на годы учебы будущего великого поэта.
Справедливости ради надо сказать, что сомнительной славе родоначальника дедовщины, Лермонтов обязан своему убийце. Владимир Мартынов, дожив до глубокой старости, решил оправдаться перед потомками и написал книгу «Моя исповедь». Там в лучших традициях современного психоанализа он объяснял причины ненависти к великому поэту. Мартынов – однокашник Лермонтова по Николаевскому кавалерийскому училищу, но учился на курс младше, и был при корнете Лермонтове подневольным зверем. Отсюда все и пошло. Зверь подрос, и убил корнета Лермонтова. Из-за дедовщины мы потеряли солнце русской поэзии!
И скучно, и грустно, и некому руку подать… |
